Громовая жемчужина - Страница 23

Кагеру сделал вид, что вспоминает.

— А-а, вероятно, вы имеете в виду заброшенное… хм… святилище на большом холме, что в паре ри к востоку от северного тракта?

— Да, да, там еще недалеко рыбачья деревушка…

— Что ж, вот эта идея совсем неплоха, — милостиво кивнул Кагеру. — Сосновый холм у моря как нельзя лучше подойдет для пьесы о рыбаке и морской царевне. Действие будет двойное, благожелательное и увлекательное. Что скажете, госпожа княгиня?

Касима сидела, задумавшись. Идея поставить пьесу на берегу моря, под шум волн, неожиданно захватила ее. И снова залу словно заволокло туманом, а голоса отдалились. Княгине въяве представился помост под ярким шатром, актеры и музыканты, сотни зрителей вокруг него, высокие гости из империи, и в первом ряду — она, Иро Касима. «Какое чудо! — говорит наместник Неименуемого. — Я никогда в жизни не видел ничего подобного! Вы просто обязаны показать это в Сонаке!» — «Я всего лишь поддерживаю культурные традиции своего народа», — скромно говорит она…

— Итак, решено! — воскликнула она, возвращаясь из мира мечтаний в малый приемный зал. — Мы будем ставить пьесу о рыбаке и драконе! В заповедной роще будет построен театр, и не позднее начала осени…

Неожиданно княгиня прервалась и испуганно взглянула на Кагеру:

— Преподобный… Но ведь вы сами сказали — от древнего театра не осталось ничего, кроме нескольких старых свитков с пьесами! А как же костюмы, декорации? И главное, кто будет заниматься постановкой? Не хотелось бы привлекать лицедеев придворного театра. Это совсем другая традиция… и не получится никакой тайны, никакого сюрприза…

Кагеру улыбнулся.

— Госпожа, не беспокойтесь. Волей случая у меня есть то, что вам нужно. На севере провинции Мок, как я уже сказал, все еще прозябает крестьянской кукольный театр, уходящий корнями в глубокую древность. Собирая тексты пьес, я поговорил с несколькими известным актерами — разумеется, не кукловодами, а с мастерами, которые декламируют текст, — и выбрал одного, который показался мне подходящим. Он — актер высокого уровня и руководитель, на мой взгляд, самой сильной труппы на севере. Его зовут мастер Терновая Звезда. Признаюсь, его голос и искусство передавать эмоции производят впечатление…

Касима взглянула на монаха с неподдельным восхищением.

— Вы провели огромную работу! Как вас вознаградить?

— Доведите свой прекрасный замысел до конца, не бросайте его на полпути, — ответил Кагеру, склонив голову. — Иной награды мне не надо.

Подробности будущего спектакля обсуждались еще долго. Кагеру и Анук ушли от княгини, когда небо на востоке уже начало светлеть. Гости, придворные и члены семьи Касимы, зевая, расходились по своим покоям. Никто не видел, что Кагеру, переступая через порог, едва не упал от слабости. Выйдя на галерею, он неровным шагом подошел к ближайшему фонарю и протянул к нему обе руки.

— А, вот ты где! — из темноты незаметно появился Анук. — Всё прошло отлично! Здорово я пугнул этих куриц! Малость, но им хватило. Мы сумели заинтересовать княгиню театром, а дальше — уже дело Сахемоти. Эй, хватит обниматься с фонарем! Что ты делаешь, мокквисин?

Кагеру повернулся к мальчику. На щеках проступил румянец, губы порозовели, взгляд стал стеклянный и пронзительный.

— Не видишь — отцепляю фонарь, — хрипло сказал он. — Без огня я не смогу идти ночью через лес, и ты прекрасно об этом знаешь.

— Полагаешь, это меня огорчает? — улыбнулся подросток хищной недетской ухмылкой. — Шевелись, мокквисин, дорога далека. Пора к Сахемоти, с отчетом.

Кагеру вздохнул и послушно поплелся вслед за Ануком в темноту.

Глава 7. Мастер Терновая Звезда

Неподалеку от северного тракта на Асадаль, в десяти ри от замка Касимы и полутора ри от почтовой станции Репейники, на холмистом морском берегу поднимается одинокая гора Омаэ, по-древнекиримски «Дар божеству», поросшая сосновым бором. Со стороны моря, где сосны растут реже, видны остатки разрушенной постройки, уступами спускающейся к дюнам и песчаному пляжу. Эта гора считается заповедной, а почему — никто толком не знает, да и не задумывается. Здесь никто никогда не жил, рыбаки предпочитают высаживаться на берег в других местах, и даже разбойники сюда не забредают. Возможно, дело в развалинах. От них почти ничего не осталось — только если хорошенько приглядеться, тут и там под слоем песка и хвои проступают то длинные плоские камни фундамента, то выщербленные ступеньки. Должно быть, много десятков, а то и сотен лет назад на этом холме стоял замок или храм. Память не сохранила имя его хозяина. Зато любому ребенку известно, кто водится в древних руинах. Особенно по ночам.

Солнце клонилось к закату. Через пляж протянулись сизые тени, на сосновых стволах застывали капли вытопившейся смолы. С моря порывами налетал свежий соленый ветер, остужая дневной жар. Волны разбивались о рифы. Со склонов дюн змеились тонкие струйки песка, скрипели огромные древние корабельные сосны. Приморский ветер давно выдул песок из-под их могучих корней, создав норы, в каждой из которых могли бы укрыться несколько человек. Дюны были густо усыпаны сухими ветками, иглами и прошлогодними шишками. Ничего похожего на тропинку тут и в помине не было.

— Я больше не могу! — тихо простонала самая старшая из придворных дам, отклеивая подол от сосновой коры и в ужасе взирая на то, во что превратился палевый шелк.

Княгиня Касима с многочисленной свитой пробирались к побережью напрямик через сосновую рощу. Три десятка придворных дам ковыляли на высоких лакированных подставках, подобрав полы и завязав на спине длинные рукава, вязли в песке, спотыкались, потели, прилипали к смолистым стволам и пачкали о корни белоснежные носки. На лицах дам была отражена скорбь о погибающем макияже. Ветер, словно забавляясь, бросал женщинам в лицо песчинки, превращая безупречно гладкую кожу в рябой кошмар. Все они страстно завидовали мужчинам и слугам, которые наслаждались отдыхом на почтовой станции. Выехали они засветло и прибыли, как и рассчитывала Касима, на вечерней заре, но всем непосвященным молодая княгиня строго запретила даже приближаться к горе Омаэ.