Громовая жемчужина - Страница 52

— С твоей подачи, не сомневаюсь, — добавила морская девица. — Царь-дракон играет самого себя! Какая прелесть!

Внезапно она перестала хохотать и сурово спросила:

— Зачем тебе это надо?

— Многие задаются этим же вопросом.

Безымянная нахмурилась.

— Надо же, какой скрытный! Морскому ежу ясно — ты что-то затеваешь. Впрочем, я тоже не собираюсь отчитываться перед тобой, как я буду править в Тайхео. Нам ведь нечего делить? — вкрадчиво повторила она. — Мне — океан, а тебе — эта горка. Мы будем добрыми соседями…

— Будем ходить друг к другу в гости по праздникам?

— Вот-вот! И даже более того…

Сахемоти почувствовал, как холодные пальчики пробираются к нему под плащ и нежно касаются его тела.

— Недавно я увидела сон, — промурлыкала безымянная ему в ухо. — Мне снилось, что вернулись древние времена. У меня было имя, власть и красота, способная свести с ума любого из богов Небесной заводи. Но мне был нужен только один из них… И мне кажется, это был ты…

— Нужен? А мне показалось, что ты посоветовала мне убираться…

— Это была просто забота о тебе! Разве не лучше тебе будет в долине Высокого Неба, с твоими ближайшими родственниками…

У Сахемоти даже голова заболела, так он был близок к тому, чтобы вспомнить.

— Нам ли с тобой не знать, кому на самом деле принадлежит Тайхео… Океан всегда был моим… пока не появился ты.

— Когда?! Когда я появился?

— Перед самой войной.

— И что я делал?

— Ну… Ты приходил несколько раз. Любезничал со мной… Болтал что-то насчет обратной стороны… Сначала спрашивал позволения, чтобы добраться через мои владения до глубокого моря… Потом перестал… А после войны взял и нагло вселился в мою вотчину, приняв облик безмозглого кровожадного вани…

Пальцы ныряльщицы бродили по спине Сахемоти. Она запустила руку в его волосы и потянула за собой в сухую траву.

— Я никогда не верила, что ты в самом деле утратил разум и память… Думаю, ты что-то искал… а может, сторожил… Многие годы я невидимкой следила за тобой, царь-дракон…

— Где же ты пряталась? — спросил Сахемоти.

— О, повсюду… Меня прятало море… Я много раз хотела напомнить о себе, но ты был слишком страшен… а всем известно, что в океане есть место только для одного царя…

Губы ныряльщицы пахли сырой рыбой, язык был холодный и скользкий. «Как несвежая устрица», — подумал Сахемоти. И наконец понял, что не так с этой безымянной.

— Скажи-ка мне, милая, — спросил он, отодвинув от себя девицу, — где ты раздобыла это тело?

— Утопила тут одну, — проворковала она, снова протягивая к нему руки. — Правда, очень миленькое?

Сахемоти с трудом удержался, чтобы пинком не отшвырнуть бывшую богиню от себя подальше.

— Ты хоть понимаешь, что натворила?! Или слово «скверна» для тебя больше ничего не значит? Иных богов заточали в мертвую плоть для наказания, но добровольно… Невообразимо! Разве мы демоны, чтобы вселяться в падаль?

— Вот только не надо насчет падали! Тело наисвежайшее! Я утопила эту девку перед самым закатом. Да она еще теплая была, когда морские собаки притащили ее на мелководье. А как мне еще с тобой пообщаться?

Сахемоти оттолкнул ее и встал.

— Каждому из нас, безымянных, пришлось чем-то поступиться, чтобы выжить. Но есть предел, уйдя за который, ты никогда не станешь таким, как прежде. Ты его перешла. Боюсь, что ты бесповоротно стала демоном, если даже не понимаешь: нет ничего омерзительнее, чем бог Небесной Заводи, одетый в воняющий труп!

— Согласна. Когда тело начнет гнить, я поменяю его на другое. Не беспокойся, у меня богатый выбор…

— Демоны Нижнего мира помутили твой разум, — сказал Сахемоти, не скрывая отвращения. — Ты осквернена и проклята. Убирайся и не оскверняй меня своими прикосновениями.

— А сам-то?! — завопила бывшая богиня, вскочив на ноги. — В чье тело вырядился, а?

— В свое собственное. Никогда трупоедом не был. Всегда предпочитал живую кровь.

— Тоже мне, блюститель морали! Может, покажешь мне свой настоящий облик?

— Лучше не проси. Тебе не понравится.

— Ну надо же, «не вернуться в Небесную Заводь»! Ха, я и не собираюсь! Мне и в море неплохо! Ради тебя я отыскала это отличное тело… Снизошла к твоему нынешнему убожеству…

— Лучше бы ты осталась спрутом.

— Что значит «осталась»?! Я — богиня, я принимаю любое обличье. Ты притворяешься человеком, а я…

— А ты не притворяешься. Ты и есть спрут. Или мурена, или камбала, или морская губка. Я-то говорил с тобой как с равной…

Пренебрежение, которое Сахемоти не счел нужным скрывать, окончательно взбесило ныряльщицу.

— Ах, тебе не нравится мое тело? — прошипела она. — Ты хочешь, чтобы все было без обмана? Ладно, ты сам напросился…

Если бы в тот миг на побережье очутился случайный прохожий, он не заметил бы ничего особенного. Только что парочка ссорилась, бросаясь оскорблениями, и вдруг девица умолкла и прыгнула на мужчину, словно собираясь задушить его в объятиях. Однако взору чародея открылось нечто совершенно иное.

Кагеру прижался к корню, за которым прятался, и затаил дыхание, когда увидел Сахемоти в щупальцах огромного спрута. В одно мгновение бывший бог был спутан по рукам и ногам. Толстое щупальце обвилось вокруг его шеи, прямо перед его лицом возник крючковатый клюв морской твари, и голос безымянной прошипел:

— Сначала тебя задушу… потом подниму прилив и съем твоих слуг… а обломки этого деревянного балагана волны унесут в глубокое море. Если сюда вернется мужичье, съем и их тоже… И побережье снова станет тихим и спокойным, как и положено кладбищу… навсегда…