Громовая жемчужина - Страница 93

— Я знаю эту историю, дед рассказывал. Бог-хранитель династии, надо же, — изумленно повторил Ким, разглядывая Сахемоти. — Что-то плохо ты хранил эту династию!

— Ты вправе меня упрекнуть, — кротко согласился тот. — Ведь ты ее наследник.

— Что?!

— Твоя мать — принцесса Аозора Инаги, известная как Госпожа Ивовый Цвет — принадлежала к этому славному роду.

Ким не находил слов. Откровение за откровением! Знаменитая наложница прошлого царствования, идеальная красавица, с которой и по сию пору сравнивали всех девушек империи, Госпожа Ивовый Цвет — его мать?.. Казалось, что она жила сто лет назад, или это вообще персонаж волшебной сказки. После того, как однажды она бесследно исчезла из дворца, пошли слухи, что она была феей. И верно, кого, как не императора, удостоить любовью небесной деве?

…императора?

Ким покрылся холодным потом. Это было уж слишком. Сахемоти, заметив его смятение, ехидно ухмыльнулся.

— А что касается отца, позволь дать тебе совет — спроси князя Вольгвана, когда вернешься в Сонак. Он ответит лучше меня.

Несколько мгновений оба молчали. Ким потрясенно обдумывал услышанное. Сахемоти наблюдал за ним.

— Теперь ты знаешь, почему к тебе пришел именно я, а не какой-нибудь мелкий имперский демон, — сказал он. — Ну что, ты принимаешь меня?

— Принимаю?

— Я предлагаю тебе стать твоим духом-хранителем, союзником и помощником. И, надеюсь, другом.

Ким был готов согласиться. В этот миг он согласился бы на все что угодно. Но последние слова Сахемоти пробудили в нем осторожность. «Когда демон говорит: „Я хочу стать твоим другом!“ — это означает, что он хочет заполучить тебя целиком», — всплыло в его памяти. Конечно, Сахемоти и близко не походил на демона, к тому же Ким уже имел с ним дело… Но предупреждение Мисук заставило Кима взглянуть на заманчивое предложение бога чуть более взвешенно.

— Союзником и помощником — в чем? — уточнил он.

— В возвращении твоего наследства, конечно.

Ким снова не понял.

— Подумай о своей родине, Мотылек, — вкрадчиво заговорил Сахемоти. — О несчастной стране, откуда тебя увезли ребенком. О жалком, униженном придатке враждебной империи, которая стирает у смертных память и превращает в своих рабов — что с тобой сейчас и делают. О стране, где под запретом всё — боги, история, даже родной язык. Полтысячи лет назад мы проиграли битву. Но сейчас обстоятельства сложились так, что мы можем всё вернуть, да еще и расквитаться с имперцами. Династия Ирран ослабела, при дворе раскол. Не без моей помощи одна из сект просочилась в Небесный Город и приобрела огромное влияние на императора. Князья и сановники недовольны. Уже пошли разговоры о том, что Солнечная династия правит слишком долго, что, возможно, она утратила Небесный Мандат…

— Мне это всё не нравится, — перебил его Ким. — Даже если то, что ты говоришь, правда. Ты ведь подбиваешь меня поднять мятеж против императора?

— Вот именно.

— Разве ты не понимаешь, что я даже думать об этом не могу?

— Почему? — искренне удивился Сахемоти.

— Да ведь я не просто киримский мальчишка. Я теперь хваран, воин императора! Скоро я принесу присягу Небесному Городу и не собираюсь ее нарушать. Хвараны не бывают предателями!

— Правда? Разве, став хвараном, ты не предал всё, чему тебя учили в монастыре Каменной Иголки?

Ким смутился. Об этом он предпочитал не думать.

— Это совсем другое дело! Так уж сложились обстоятельства… И потом, вонхва говорил, что путь Ветра и Луны не противоречит…

Запутавшись, он умолк.

— Обдумай всё это как следует, Мотылек, — мягко сказал Сахемоти. — Время еще есть. Поговори с Вольгваном, посети Небесный Город, полюбуйся на императора и его окружение. Потом мы вернемся к этому разговору.

— Погоди, — спохватился Ким, — ты что, хочешь уйти? А как же мое посвящение? Я прошел его или нет? Наверно, должен быть какой-то знак?

— Надо бы смыться отсюда потихоньку, чтобы ты застрял в этих горах еще на год-два, — мечтательно произнес Сахемоти. — Ладно уж. Я не мстительный. Всё равно я хранитель твоего рода, хочешь ты этого или нет. Получи свой знак.

Он вытянул из ножен меч и плавным движением описал в воздухе круг. Клинок, похожий на луч света, вспорол темноту, и из разреза хлынула густая синева. Только что над лысой горой в темноте горели звезды — теперь это грозное бушующее море, усеянное клочьями белой пены. Ким успел увидеть, как зашевелился звездный дракон и, взмахнув хвостом, погрузил в волны мерцающее чешуйчатое тело. По глазам Кима ударило нестерпимое сияние. Издалека, из лагеря, донесся дружный многоголосый вопль восторга. Еще бы не заорать, когда среди ночи над горами взметнулась в небо радуга!

— Как ты это сделал?! — воскликнул Ким.

— Будешь в Сонаке, спроси Вольгвана, что произошло на островах Кирим позапрошлым летом. Прощай, Мотылек!

Сахемоти поклонился ему и вдруг исчез, как призрак на рассвете.

У тория на Кима налетели братья-хвараны.

— Кто там у тебя был? — громче всех верещал Мик. — Сам Господин Семи Звезд?!

Ким молчал как рыба. Да от него и не ждали откровенности.

Глава 32. Канун представления. Репетиция в масках

Дни Голодных Духов закончились, и наступили — по крайней мере, для княжеского двора, — дни Долгожданного Представления. С театральной затеи был сдернут покров тайны. Касима официально объявила о дне премьеры. Реконструкция древнего театра перестала быть делом узкого кружка, каждый день к ней подключались всё новые люди. Накануне премьеры прежде уединенная, пользующаяся дурной славой гора Омаэ превратилась в нечто среднее между сезонной ярмаркой и подворьем столичного храма накануне праздника. На берегу толпились слуги, выбирая для своих господ зрительские места поближе к сцене; устанавливались зонтики, раскладывались циновки, выбирались места для паланкинов, не покидая которых будут любоваться актерской игрой наиболее именитые дамы. Над толчеей возвышался красочный шатер над сценой. Полированные подмостки блестели как зеркало, грозно бушевали волны на расписном заднике, шелестела на ветру плетеная съемная крыша.