Громовая жемчужина - Страница 96

— Так ты его нашел?! — взволнованно воскликнула богиня. — Он жив! Где он?

— На дне морском. Где именно, не скажу. Он сам себя наказал — пытался забраться в мою сокровищницу. Слухи о раковине отчасти правдивы. Будем считать, бог воров из него не получился…

— Да наверняка ты сам его и похитил! — заревел бог-Ветер. — Будь ты проклят!

Одна из светящихся фигур, оставаясь неподвижной, быстро приблизилась. В руках брата-Ветра полыхнула изогнутая серебряная молния и поразила Сахемоти. Удар был ужасен; свет вспыхнул в глазах бывшего бога, он отшатнулся и опрокинулся навзничь. Брат-Ветер последовал вслед за ним, словно привязанный невидимой нитью. Раздался вопль, что-то лопнуло, зеркало загудело, как бронзовый гонг, белый призрак пропал. Сахемоти приподнялся на локте. Поперек его лица алела четкая полоса, как будто его хлестнули бичом, рубаху запятнали брызги крови. В руке он держал длинный, чуть светящийся тонкий меч без гарды, с рукоятью, обтянутой белой акульей кожей.

— Отдай! — послышался далекий отчаянный зов с той стороны зеркала. — Сахемоти, ты самоубийца! Немедленно верни мой меч в Небесную Заводь, иначе оба наши мира ждут неисчислимые беды!

— Всё-таки ты не забыл, что мы братья, — удовлетворенно заметил Сахемоти, рассматривая небесное оружие. — Если бы ударил меня не плоской стороной, а острием, я пожалуй не успел бы у тебя его выхватить.

Богиня-сестра заплакала.

— Плачь, плачь, у тебя теперь есть для этого причина! — с наигранным гневом сказал Сахемоти. — Мало того, что вы не пускаете меня в Небесную Заводь, мало того, что брат едва не выколол мне глаз — хотите лишить меня последней надежды на возрождение?

— Так что же ты хочешь от нас? — воскликнула богиня.

— Я хочу одного — лояльности. Не Небесной иерархии, а лично мне. Взамен вы получите Саруду и этот меч… может быть.

Договорить Сахемоти не успел. Дверь каморки приоткрылась, и в щели сверкнул зеленый глаз.

— Что это? — восхищенно прошептала Касима, просовывая голову в дверь. — Какой потрясающий меч!

Пестрый туман отвердел и снова превратился в полированную яшму. Сахемоти взглянул на княгиню, потом в зеркало, потом на меч. Касима на цыпочках пробралась в зеркальную комнату, не сводя глаз с чудесного оружия.

— О… он светится?!

Касима протянула руку к мерцающему лезвию. Сахемоти молча отстранил ее и убрал меч в сундук.

— Но… — княгиня проводила небесное оружие взглядом ребенка, у которого отнимают игрушку. — Зачем вы спрятали меч?

— Какой меч? Вам почудилось.

— Достаточно!

Княгиня вскочила на ноги.

— Больше вам меня не одурачить! Я своими ушами слышала, как вы разговаривали с кем-то по ту сторону зеркала!

— Я уже говорил, что оно порождает видения.

Сахемоти не беспокоился о том, что княгиня что-то поняла из его беседы, поскольку разговор шел на древнекиримском.

— Думается мне, вы никакой не актер, мастер Звезда, а самый настоящий чародей! — запальчиво воскликнула Касима. — Вы сказали, что смотреть в зеркало без маски опасно — а сами смотрели и разговаривали с тем, кто внутри, на языке жрецов и колдунов! Да еще и этот меч оттуда вытащили!

Касима в волнении заметалась по каморке.

— Неужели все ваши усилия были только ради того, чтобы раздобыть волшебное зеркало? Разве нельзя было просто попросить, а не разводить всю эту канитель с театром? Я-то думала, вы служите мне, а на самом деле, может быть, я сама служила вашим тайным целям? Ринго твердил, что преподобный Кагеру — чернокнижник, а мне кажется — не выполнял ли он попросту ваши указания?

Сахемоти подумал, что, пожалуй, слишком рано убрал меч в сундук.

— Как ужасно сознавать, что вы бесцеремонно пользовались моей княжеской властью, а сами нисколько не принимали меня в расчет!

«Так я и думал, что все сорвется из-за какой-нибудь ерунды, — Сахемоти не спускал глаз с Касимы. — Но разве у меня был выбор? Что же с ней теперь делать?»

Княгиня остановилась и прижала руки ко лбу.

— Что же с вами делать? — произнесла она жалобно. — Я словно околдована. Знаю, что надо выйти отсюда и приказать всё остановить. Арестовать всю вашу труппу. Отложить представление, пока не откроется правда. Но я не могу. Я ничего не могу — даже заниматься государственными делами. В Ниэно меня ждет огромная гора документов, которые я должна была подписать еще месяц назад, но мне тошно даже вспоминать о них. Каждый день, проведенный не на побережье — потерянный день. Этот спектакль стал моим наваждением. И вы, мастер Звезда, — Касима взглянула на него, словно моля о милости. — Ринго верно говорил — вы словно призрак. Вроде бы и рядом, а не достать. Вы как горячая головня в руках: и так возьмешься, и этак — неловко, больно, а бросить — останешься в холоде и темноте… Вы как кость в горле — как засядет, так не избавиться до самой смерти… Что мне с вами делать?

— Попробуйте просто мне довериться, — мягко предложил Сахемоти. — Вы так проницательны — разве сами вы не видите, что для меня, как и для вас, важнее этого представления сейчас ничего на свете нет? Вы всё еще не верите мне, Иро? Хотите, поклянусь?

— Видно, недаром мне ночь за ночью снятся адские бездны, — дрожащим голосом сказала Касима. — Мы с вами встретимся в преисподней, мастер Звезда, — для тех, кто нарушил свой долг. Не клянитесь, чтобы не стать еще и клятвопреступником.

И она выбежала из зеркальной комнаты.

Сахемоти тщательно закрыл за ней дверь, повернулся спиной к зеркалу и надел маску дракона.