Громовая жемчужина - Страница 85

Рей подозревал в пропаже меча отнюдь не владыку ада. Он по-прежнему думал, что волк был подослан горной ведьмой, а целью его был Ким. Этому нашлись косвенные доказательства. Охотникам наконец удалось отыскать омут, где скрывалась ведьма, и ее пещерное логово. В пещере обнаружилась расколотая на части каменная жаба и обглоданные кости тигра. Самой старухи, разумеется, и след простыл, но вокруг омута виднелось множество отпечатков волчьих лап.

А, вернувшись, охотники обнаружили, что в их отсутствие волк ворвался в монастырь и убил настоятеля. Слава богам, больше никто не пострадал. Только к вечеру обнаружилось, что пропал юный послушник Ким. Как со всем этим увязывался раскуроченный подвесной мост, было не вполне ясно. Большинство монахов сошлись во мнении, что Ким погиб; Рей же был почти уверен, что Ким снова в плену у неуловимой горной ведьмы и ее упырихи-дочки. Он приказал братии немедленно вернуться и на этот раз сровнять логово ведьмы с землей… но наткнулся на твердый и единогласный отказ. «Мы в немилости у богов из-за пропавшего меча, — сказал ему самый старый из скитников, интриган, явно метящий в новые настоятели. — Демон, наш враг, слишком силен. Что можем мы, простые монахи, если даже бессмертный не смог с ним сладить?»

Так Рей узнал великую тайну Каменной Иголки: старец Чумон был одним из немногих в Среднем мире истинных бессмертных. Эта новость оказалась последней каплей. Рей давно уже не верил в земное бессмертие, считая, что это аллегория или обычная выдумка. А оказалось, что десять лет он прожил бок о бок с настоящим бессмертным — и даже не смог его распознать!

«Если истинный бессмертный позволил убить себя какому-то жалкому демону, на что оно вообще сдалось, это бессмертие?!» — в сердцах заявил он и вскоре после этого покинул монастырь. Навсегда.

С тех пор прошло больше месяца. Рей сидел в Юлиме и проедал выданные ему монастырским казначеем небольшие деньги. Настроение у него было озлобленное и подавленное. Что делать дальше, чем заняться в жизни, он понятия не имел.

«Вернуться домой? Зачем? Интересно, долго ли отец меня ждал, прежде чем понял, что я не вернусь? Мать наверняка умерла… Одна сестрица Солле обрадовалась бы… но она, наверно, давно уже превратилась в толстощекую с выводком детишек и сварливым старым мужем, который не пустит меня на порог… Нет, я не вернусь. И что дальше? Устроиться в какую-нибудь управу? У меня нет ни связей, ни денег на взятки. Или обивать пороги здешних богатых купцов — не нужен ли кому ученый секретарь? Нет, писать письма на базаре для неграмотных простолюдинов за медную монету — это всё, что мне осталось. А то выкинуть из головы книжную премудрость и просто наняться на рыбачий баркас…»

Рей посмотрел вверх на солнце, определяя время. Затем опустил взгляд на столик. Перед ним, придавленное чугунным чайным котелком, чтобы не унесло ветром, лежало письмо, которое он получил сегодня утром. В письме содержалась вежливая просьба прийти к полудню в эту таверну. Никаких объяснений не прилагалось. «…дабы ваши таланты не остались похороненными в глуши, а расцвели, пересаженные на новую благодатную почву», — велеречиво гласило письмо. Подпись отсутствовала.

Подозрительное, нехорошее письмо. Лучше бы выкинуть его и забыть. Но Рей пришел в назначенное место, потому что, положа руку на сердце, выбора у него не оставалось.

«Интересно, кто его прислал? И что этот „кто-то“ имеет мне предложить? Изготовление фальшивых документов? Подделка печатей?»

Рей криво усмехнулся. В сущности, почему бы и нет? Самое подходящее занятие для монаха-расстриги, а деньги нужны позарез…

— Здравствуйте, господин Люпин, — раздался рядом с ним тихий, вкрадчивый голос.

Рей сначала даже не понял, что обращаются к нему — отвык от этого светского титулования. А за стол к нему тем временем уже подсаживалась весьма неординарная личность. Личность была, кажется, мужского пола, неопределенного возраста и в целом выглядела так, словно ее выстирали в щелоке. Длинное, бледное до прозрачности лицо, бескровные губы, опущенные веки, худые запястья, торчащие из широких рукавов мешковатой рясы. Ряса траурного белого цвета была подпоясана конопляной веревкой и не имела никаких значков или вышивок, указывающих на принадлежность к какому-либо ордену. При виде этой застиранной рясы Рей почувствовал себя так, словно ему холодной рукой сдавили желудок. Подойди к нему татуированный разбойник с ржавыми от крови мечами, он и то смутился бы меньше.

«Так вот кому я понадобился! Идущие в Рай…»

Даже в монастырь просачивались слухи об этой одиозной секте, с каждым годом все более неприятные. Рей знал, что за последние несколько лет ее влияние сильно возросло. Учение Идущих в Рай становилось всё более популярным, ряды его сторонников множились, особенно среди простолюдинов. Если раньше фанатичный мистицизм Идущих в Рай единодушно презирали все сколько-нибудь достойные люди, то теперь многие тайком почитывали их книги и слушали проповеди. Рей всегда относился к этим слухам пренебрежительно. Но теперь, отвечая на приветствие сектанта и рассматривая его, он подумал, что какая-то доля истины в слухах есть.

«Значит, вот они теперь какие…» — подумал он, исподтишка разглядывая Идущего.

Раньше типичным представителем секты была либо нищая старая вдова, либо крикливый проповедник в грязных лохмотьях. Но этот сектант, пожалуй, украсил бы собой любую монашескую общину. Одежда его была опрятной, длинные седые волосы зачесаны со лба назад и распущены по спине, как у лесного отшельника. Его манеры оставляли ощущение внутренней дисциплины, безмятежности и сдержанного изящества. При виде игриво одетой служанки не зажмурился, плюясь проклятиями искушению, как любой прежний сектант, но спокойно и вежливо принял из ее рук чашку и полотенце, как будто ее принес собственный послушник. «Где он научился так владеть собой? — подумал Рей. — Не в общинах же полубезумных Идущих в Рай? Или мир настолько изменился за прошедшие годы?»